Оригинал текста на сайте ГРАНЕЙ
***
Один день (из трёх) в рамках фестиваля «Мосты» был посвящён обсуждению проблем исторической политики в России, «второй памяти» и положения самих историков. Последнему была посвящена дискуссия «История как боевое искусство: цели, участники, арсеналы». Поскольку в самой дискуссии произошло два тематических разлома, текст поделён на разделы: первый об историках, второй — об истории как науке. В завершении мы поместили самый острый вопрос из зала и мнение Вячеслава Ракова о нарративе российской истории.
В этом году программа общественного фестиваля «Мосты» тематически развивалась от проблем осознания прошлого к оценке настоящего и до всматривания в будущее. По одному дню на каждый из этих блоков.
Как заметил один из посетителей фестиваля в первый день, казалось, что здесь собрались все историки города. А позже делегат от московского Сахаровского центра, историк, учёный-московед Павел Гнилорыбов сказал: «Приятно наблюдать такой интерес к историческому знанию в миллионном городе». Он приехал для участия в дискуссии на тему «История как боевое искусство: цели, участники, арсеналы». На неё же пришли историки пермских университетов, архивов, школ, а также выпускники истфаков разных лет и просто неравнодушные к историческому знанию горожане. Организатором дискуссии выступил Центр гражданского анализа и независимых исследований.
Историки на службе
По замыслу организаторов, драматургия обсуждения выстраивалась вокруг того, кому или чему сегодня служат историки.
«Один из ракурсов сегодняшнего разговора состоит в том, что, если речь идёт о войне, а накал борьбы вокруг истории так велик, что возникают ассоциации, когда историки предстают в образе солдат, то есть тех, кто служит. Возникают вопросы, а чему же они должны служить: истине, государству, обществу, своей корпорации или тому и другому? При этом есть вечные для нашего общества сюжеты (репрессии, Сталин, общие переживания о происходящем в XX веке и т.д.)», – начал разговор модератор дискуссии, эксперт центра ГРАНИ Константин Сулимов.
Дальше логика дискуссии развивалась следующим образом: сначала было заявлено провокативное утверждение о том, что толкование и интерпретация истории – это собственность корпорации историков, тех, кто прошёл некий профессиональный путь. Однако оспаривать его так никто и не стал.
Максим Черепанов, организатор дискуссии, эксперт центра ГРАНИ:
– Кто всё-таки может рассуждать на исторические темы? На мой взгляд, этим может заниматься лишь историк, прошедший стадию исследователя-ремесленника, на которой формируется хоть какая-то культура мышления, как минимум — вырабатывается привычка доказывать своё мнение верифицируемыми фактами. Только после этого кропотливого этапа историк может переродиться в свободного мыслителя и рассуждать на исторические темы в публичном пространстве.
Затем, было высказано мнение о том, что профессиональное сообщество историков должно попытаться сформировать некий канон исторической памяти.
Павел Гнилорыбов, историк, учёный-московед, автор проекта «Моспешком»:
– Мы говорим об истории как о поле боя, сразу рисуются «стратежки» (жанр компьютерных игр — Прим.ред.), но мы всё же не солдаты армии Пьемонта, которые идут против украинских сердюков. И сейчас власть часто произносит слово «примирение», одной из форм которого могут быть государственные юбилеи. Ближайшие из них – октябрьская революция и гражданская война. Пока власть о них никак не высказывается.
Однако следом историк «классического университета» Иван Рябухин констатировал, что профессиональное сообщество историков вряд ли готово сейчас широко доносить свои знания, более того, нет и особого понимания, как это можно сделать.
Иван Рябухин, историк, старший преподаватель кафедры новейшей истории России:
– Профессиональное сообщество историков не прикладывает усилий к популяризации исторического знания. И поскольку оно от этого дистанцируется, то нишу занимают непрофессионалы. И сегодня вопрос заключается в том, как мы можем донести историческое знание в простой и понятной для народа форме. Готового рецепта у меня нет, быть может, удастся найти какие-то пути в рамках нашей дискуссии. Должно ли это быть в виде простого перечисления фактов или важна и их интерпретация? В этом плане идея введения с 2018 года обязательного для всех школьников ЕГЭ по истории ставит вопрос и о создании единого учебника истории, но решает он эту задачу или нет?
Затем ещё один сотрудник ПГНИУ Павел Лузин отметил всё ухудшающееся положение историков в стране.
Павел Лузин, старший преподаватель кафедры Всеобщей истории ПГНИУ:
– Никто и не думал, идя в университет на исторический факультет, становится солдатом на службе государства. Но, как минимум с 2014 года, вы не можете быть неопределившимся историком. Вы обязаны демонстрировать принадлежность к тому или иному лагерю. В этот период власть вломилась в эту сферу и начала размахивать кулаками.
Вначале дискуссии возникла и вторая линия обсуждения – нынешнее состояние российской исторической науки. Диагнозы прозвучали самые разные, как и рецепты выхода из кризиса заидеологизированности истории. Далее мы просто их процитируем.
Диагнозы
Марина Оболонкова, историк, зав. кафедрой Всеобщей истории ПГГПУ:
– Всё меньше места среди историков занимает объективистский взгляд на саму историю. Хотя, конечно же, история это и конструирование прошлого через его интерпретацию.
Виталий Ковин, историк, политолог, доцент кафедры Всеобщей истории ПГГПУ:
– К сожалению, в России историки проиграли XX век, когда марксизм зачистил историю именно как науку, полностью превратив её в политику и идеологию. Мы наблюдаем это до сих пор, ведь не профессиональное сообщество вбрасывает в паблик тему Ивана Грозного и прочие вещи, это делает власть на том или ином уровне.
Михаил Нечаев, историк, зав. кафедры государственного управления и истории ПНИПУ:
– История – это рассказ, а историк – рассказчик. Задача истории – объяснять современникам то, что происходит сейчас. Но готовы ли мы быть талантливыми рассказчиками и кого-то вести за собой? Что касается популяризации, историк обязан быть популяризатором, если он не понимает как донести своё знание, то грош ему цена.
Пути выхода
Игорь Аверкиев, историк по образованию, председатель Пермской гражданской палаты:
– Главная причина нехорошего положения истории в обществе в том, что власть и простые люди считают историю наукой. Но объективность в истории – это иллюзия! Поскольку история, в основном, занимается изучением государств, то она обладает объективностью только в отношении конкретных стран, а это проблема идентичности, а значит и важнейший политический вопрос. Поэтому стоит признать, что история – это искусство интерпретации, то есть вид художественного творчества. И как только все с этим согласятся, то все сразу успокоятся. Хотя внутри истории есть и науки, например, археология или источниковедение.
Андрей Суслов, историк, зав. кафедрой новой и новейшей истории России ПГГПУ, профессор:
– Если история действительно станет наукой, то независимо от политических взглядов люди смогут соглашаться с теми или иными событиями. Общество должно привыкать именно к научной аргументации относительно тех или иных исторических фактов. Я соглашусь с тем, что историки, возможно, недостаточно настойчивы в формировании именно такого восприятии истории обществом, освобождая место различным спекулянтам, в первую очередь политикам.
Виталий Ковин, историк, политолог, доцент кафедры Всеобщей истории ПГГПУ:
– Что делать в этой ситуации? Расслабиться и отдать историю на разграбление политикам, а самим копить знания, копать свои профессиональные грядки и рано или поздно к нам всё равно обратятся, если мы будем действительно профессиональным сообществом.
Галина Янковская, историк, профессор кафедры новейшей истории России ПГНИУ:
– Существует важнейший источник интереса к истории – социум. И сегодня это значительный ресурс реидеологизаиии исторического знания. Если продолжать говорить лозунгами, то я бы хотела предложить свой: «историки – вон из кабинетов». Нужно самим попытаться узнать, какие исторические сюжеты волнуют общество. Люди погружены в историю и испытывают к ней большой интерес. Поэтому профессионалам необходимо выстраивать мосты с людьми, заинтересованными в прошлом. Это можно делать и через обучение студентов, школьников, работу в музеях, архивах и т.д.
Дело Лузгина
Под занавес дискуссии вопрос ребром перед профессиональным сообществом историков поставил юрист Пермского правозащитного центра Сергей Трутнев: «Может ли пермская историческая школа сделать безопасной изучение истории в Перми, чтобы это не приводило к уголовным делам? Такой вопрос у меня возник в связи с делом Лузгина», – обратился к собравшимся выпускник истфака «классического» университета Сергей Трутнев. На вопрос ответили Виталий Ковин, Игорь Аверкиев и сам Сергей Трутнев.
Виталий Ковин, историк, политолог, доцент кафедры Всеобщей истории ПГГПУ:
– Ответ конкретный – нет. Почему? У пермского, как и у любого другого исторического сообщества «кишка тонка» пойти против действующих подходов к событиям, заложенных в нормативных актах и ставших частью государственной идеологии.
Игорь Аверкиев, председатель Пермской гражданской палаты:
– Нет, потому что не может быть монолитного пермского, как и российского исторического сообщества. Это признак нормального состояния академического сообщества, когда есть люди, которые могут дать два противоположных заключения.
Сергей Трутнев, юрист Пермского правозащитного центра:
– Я задал свой вопрос как выпускник исторического факультета, а теперь сам же отвечу на него уже как юрист. Историки должны понимать, что именно их экспертизы по данным статьям (например, 354.1 УК за «реабилитацию фашизма») ложатся в основу обвинительного заключения. И им стоит решить для себя, готовы они пачкать руки или нет.
Российский исторический нарратив
Одним из последних выступил историк, поэт и культуролог Вячеслав Раков, который провёл краткий экскурс генезиса исторической науки и обозначил нарратив отечественной истории.
Вячеслав Раков, историк, доцент кафедры всеобщей истории ПГНИУ:
– Здесь цивилизации могло и не быть, так далеко она отстояла от остальных. Россия могла остаться чистым пространством и, возможно, наша география не должна была воплотиться в историю, но наши предки всё же совершили превращение одного в другое. И мы дорого платим за всё это и всегда отстаём, но не потому, что мы плохи, а потому, что само наше огромное пространство создаёт дефицит времени. Мы растекались по горизонтали, а сил на движение по вертикали, вглубь у нас уже не было. Поэтому мы всё ещё не преодолели архаику. Именно из-за дефицита времени мы всегда и отставали, а не потому, что мы плохи.
***
- Читайте также: «Камни памяти. Столкновения истории «большой» и «малой»: возможен ли компромисс?» (отчёт о другой исторической дискуссии на «Мостах» в интернет-журнале «Звезда»)